Джулиен Темпл, друг Sex Pistols, режиссер-панк с энциклопедическими познаниями, в программе фестиваля "Музыка.Док" был представлен аж двумя фильмами (о втором, посвященном Джо Страммеру, читайте ниже). Взявшись за Гластонбери, один из главных и в буквальном смысле самых грязных оупен-эйров планеты, Темпл оказался в положении Буриданова осла, мечущегося между двумя одинаково привлекательными темами: "история" и "грязь". Документалка была задумана в 2002-ом году, когда отец-организатор фестиваля Майкл Ивис (Michael Eavis) объявил, что Гласто-2002 может стать последним. Лукавил: с тех пор Темпл успел побывать на четырех фестивалях и, судя по всему, отснятого на них материала ему хватило бы на 50 таких фильмов. Гластонбери, изначально задуманный как британский ответ Вудстоку, со временем стал пристанищем не только для местных хиппарей, но и для любителей разного рода экстрима. Они-то и повисают пиявками на более чем 2-часовом рассказе. Темпл ухватывается за каждый мало-мальски значимый аспект фестиваля - от истории района Гластонбери, святой земли, места паломничества, где по приданию ходил сам Христос, до проблемы нехватки туалетов - но ни одну из них не раскручивает до конца. Вместо того, чтобы поставить финальную точку в текущей главе, режиссер как любопытный ребенок тычет пальцем в "очередного фрика в Королевстве Фриков". Надо отметить, что "звуковая дорожка" к фильму подогнана с умом. Вот заходит речь о левацком анти-тэтчеровском движении, центром которого стал фестиваль, - следом на экране появляется валлийский бард-социалист Билли Брэгг (Billy Bragg). Вот кадры столкновения зрителей-"нелегалов" с полицией - следом Primal Scream со своей "Swastika Eyes". Вот удолбанные в ноль адепты наркокультуры ("Где-то здесь я потерял свой запас травы. А и хрен с ним - у меня еще грибы остались") - рядом развлекающие рейверов Chemical Brothers. Но даже умные музыкальные паузы не спасают от превращения связной истории в сбивчивый калейдоскоп из бродяг, тусовщиков, психопатов, полицейских и пуритан. Впрочем, в этом есть своя сермяжная правда: многие тысячи гостей Гласто готовятся к мероприятию как к судному дню, после которого хоть потоп. Вероятно, это и делает его одним из главных и самых грязных фестивалей планеты.
В самом начале картины на вопрос "Джо, как тебя представить?" основатель The Clash и Mescaleros отвечает: "Напишите так: Джо Страммер, главнокомандующий панк-рока". В дальнейшем, за 2 часа фильма и 50 лет жизни, урожденный Джон Меллор (John Mellor) сменит еще полдюжины имен и несколько групп, впустит в свою жизнь и вычеркнет из нее как минимум полсотни друзей, и останется человеком, для которого не только будущее, но и настоящее не кажется предначертанным. В то время как Скотт Уокер - фигура мистическая, неосязаемая, но все-таки цельная, Страммер предстает человеком исключительно амбивалентным. Умница Джулиен Темпл, взявшийся за биографию идеолога панк-рока сразу после "Гластонбери", мастерски обходит все препятствия, встающие у него на пути. Там, где не хватает архивных съемок, пускает в ход фотографии и анимацию. Там, где Страммер откровенно кривит душой или чего-то не договаривает, дает слово его знакомым и близким. Режиссеру удалось собрать в фильме едва ли не всех, кто хоть что-то может сказать о главном герое: от Боно (Bono) и Бобби Гиллеспи (Bobby Gillespie), мальчишками гонявших на концерты Clash, до Джима Джармуша (Jim Jarmusch) и Стива Бушеми (Steve Buscemi), работавших с Джо во время съемок "Таинственного поезда". Но расколоть Страммера не удается никому. Кочевник по природе, замкнутый человек, чей и без того непростой характер был отягощен приобретенной привычкой бить первым (результат учебы в заведении, где ученики вешались), он все время ускользает. От ответов на прямые вопросы. От окончательного вердикта. От завершенного образа, который можно было бы вставить в рамку. Страммер так сильно вживался в каждую новую, придуманную им самим роль, что, похоже, уже и сам не различал, где он, а где тот, кем он хочет казаться. Докопаться до сути не удается и Темплу. У него Страммер оказывается повисшей в воздухе радиоволной, человеком-рупором. Но в конечном счете, лучшие образцы творчества Джо - это как раз умело и своевременно поставленные вопросы. "Кто виноват?" "Что делать?" И "что будет дальше?"
"Ух ты, Джон Кейл (John Cale) на обратной стороне!" - ударник Franz Ferdinand Пол Томпсон (Paul Thompson) немало удивлен принесенной на подпись пластинке с каверами на песню LCD Soundsystem"All My Friends", - "мы, кстати, недавно начали играть ее живьем". Беседа происходит в ресторане клуба "Б1 Maximum", где шотландцам предстоит закрывать церемонию RAMP 2009. Franz Ferdinand только что закончили саундчек. Журналистов много, времени - мало, поэтому всей четверке приходится отвечать на вопросы в четыре потока.
Доставшийся мне в этой рулетке Томпсон одет в байховую клетчатую рубашку и - с густой щетиной, выщербиной в зубах и татуированными кулаками (на правом написано "love", на левом - "Paul") - напоминает не "нового аристократа", а скорее грузчика или водопроводчика. Что, как выяснится позже, вполне соответствует его немаловажной роли в группе. С Томпсоном мы обсуждаем диско и даб, красные ковровые дорожки, любовь северян к быстрым ритмам и борьбу с плохими клипами.
Звуки: А вы часто играете каверы на концертах? Помню ваш смешной кавер на "What You Waiting For" Гвен Стефани (Gwen Stefani).
Пол Томпсон: BBC Radio 1 попросили нас сделать кавер на какую-нибудь поп-песню, прислали нам список и "What You Waiting For" оказалась лучшей среди них. Нам нравится делать каверы, мы же не каждый день этим занимаемся.
Звуки: Вы наверняка были на множестве церемоний награждения. Какая запомнилась больше всего?
Пол: Вообще-то нас давно уже никуда не приглашали, и не думаю, что пригласят в ближайшее время (смеется). Пожалуй, на "Грэмми" (2005-го года - прим. Звуков) было здорово. Мы не очень понимали, как мы там оказались, на красной ковровой дорожке между Халком Хоганом (Hulk Hogan) и Джеймсом Брауном (James Brown). Мы стояли там и слышали, как фотографы перешептывались. "А это кто?" - "Это Franz Ferdinand" - "Аааа". Было весело играть там, видя перед собой Джерри Ли Льюиса (Jerry Lee Lewis), сидящего во втором ряду. Странное ощущение, как будто ходишь по ожившему музею.
Звуки: Музыкальная пресса пестрит списками "лучших песен десятилетия", "лучших альбомов" и так далее. А какие записи вы бы взяли с собой из 00-ых в следующую декаду?
Пол: Дай подумать, таких наберется много... Вернулось много гитарной музыки, которую не было слышно в 90-е. The Fallвыпустили несколько отличных альбомов, они снова рулят, как в 80-е годы. Последний альбом Animal Collective опять же хорош.
Звуки: Года три назад известный критик Пол Морли (Paul Morley) писал, что каждое новое поколение музыкантов начинает с отрицания наследия предыдущего поколения, обращаясь к тому, что было до него. Так группы 90-х...
Пол: ... отрицали 80-е и вдохновлялись 70-ми. Ну это правда. Хотя всегда есть исключения.
Звуки: По-моему, это хорошо объясняет, почему в 2000-х вырос интерес к диско и смежным жанрам.
Пол: Я пытаюсь вспомнить, каким было диско последние 20 лет, и, пожалуй, оно было крайне немодным тогда, а сейчас люди снова его полюбили. Когда мы начинали, в Глазго был один диско-клуб, такой подвальчик без окон, под основанием торгового центра, и там ставили старые пластинки 70-х годов. И я помню ощущение от той музыки, в ней совсем нет агрессии, только "dance, dance, dance". Чистый гедонизм.
Звуки: Я к чему веду - у вас на третьем альбоме довольно много диско-бита, что роднит его с рок-альбомами конца 70-х - начала 80-х, которые и на танцполах принимали на ура.
Пол: На предыдущем альбоме мы решили взять разгон, и когда поехали в тур, стали от концерта к концерту играть все быстрее и быстрее, чисто подсознательно. В какой-то момент мы поняли, что дальше разгоняться некуда, сбросили темп и стали давать своего рода танцевальную музыку. И вдруг мы замечаем, что люди в зале показывают нам (указывает пальцем в потолок) "Эй, вы чего? быстрее, быстрее" (смеется). В разных странах, в разных районах одной и той же страны есть разные представления о том, каким должен быть оптимальный ритм. В Британии это можно проследить: чем севернее, тем более быструю музыку люди предпочитают слушать. В Шотландии последние лет 20 дико популярен happy hardcore (ответвление эйсид-хауса, характерный ритм - 160-180 ударов в минуту - прим. Звуков), такая глупая молотиловка. И даже традиционная музыка, фолк в Шотландии быстрее, чем на юге.
Звуки: Северяне ведь исторически любят "северный соул".
Пол: Да, опять-таки, в северном соуле быстрый ритм.
Звуки: С другой стороны, на альбоме есть "Dream Again", умиротворяющая песня, "Screamdelica" практически.
Пол: О, я помню, это же очень парадоксальная пластинка - эйсид-хаус и баллады в одном флаконе. А "Dream Again" была задумана как акустический номер. Мы подобрали аккорды, Алекс написал текст и записал вокал. Но потом мы решили, что на альбоме не будет акустических баллад, поэтому мы "раздели" вокал, я сыграл на электрооргане, Ник - на басу, Алекс - на лид-гитаре, и получалась этакая мечтательная вещица.
Звуки: В студийной работе почти всегда есть элемент спонтанности. Когда вы записывали последний альбом, что было запланировано, а что пришло по ходу работы?
Пол: Честно говоря, единственным правилом, которого мы придерживались, было такое: каждый концерт исполнять песни с первых двух альбомов по-другому. А так мы просто собираемся, наигрываем что-то и смотрим, получается у нас что-то или нет. В этом есть элемент исследования - мы никогда не знаем, чем все закончится.
Звуки: А чей идеей было дополнить основной альбом диском с дабовыми версиями песен? Обычно, когда группа хочет сделать сборник дабовых миксов, она приглашает какого-нибудь известного дабового продюсера. а вы все сделали сами.
Пол: Наш продюсер Дэн Кэри (Dan Carey) сотрудничал с Ли Перри (Lee "Scratch" Perry) и Mad Professor - собственно, у Mad Professor он и научился работать. И он предложил нам веселья ради сделать ремиксы песен. Почему бы и нет? Это же любопытная вещь - использовать микшерный пульт как самостоятельный инструмент. Даб перелопачивает структуру песни, удлиняет какие-то куски, закольцовывает их в лупы... Было одно удовольствие смотреть на то, как Дэн колдует над нашим материалом. Получилось что-то вроде первого альбома Burning Spear или версии альбома Massive Attack, которую сделал Mad Professor. Надо признаться, что дабовые ремикс-альбомы мне часто нравятся больше, чем оригиналы.
Звуки: У всех ваших видео есть что-то общее - как будто это ваш собственный почерк - при том, что снимают их разные режиссеры. Как вам это удается?
Пол: "Can't Stop Feeling" снял Расселл Уикс (Russell Weekes, это он придумал монтаж с "ручным" передвижением кадров, мощный ход, на который держится все видео. Сняли мы его быстро и весело. Съемки "No You Girls" заняли несколько месяцев, мы долго переписывались по электронке с режиссером Нимой Нуризаде (Nima Nourizadeh), который сделал нам несколько очень хороших клипов. Мы обсуждали с ним идею, несколько раз были готовы снимать видео, но что-то срывалось. И то, что получилось в итоге, нам не понравилось. Тогда мы сняли свою версию - на камеру, встроенную в ноутбук, у себя в студии - и повесили ее на сайте.
"No You Girls" (версия Nima Nourizadeh)
"No You Girls" (версия Franz Ferdinand)
Звуки: Некоторые группы говорят, что они как одна семья. Другие - что они терпеть не могут друг друга, но и без друг друга тоже не могут. У вас в коллективе какие взаимоотношения?
Пол: Хорошие. Мы с самого начала были друзьями. И нам удалось остаться друзьями. Наверное, если бы нанимали музыкантов, сохранить здоровые отношения было бы трудновато.
Звуки: У вас было ощущение принадлежности к какой-либо сцене - в Глазго, в Британии? Или вы в основном "плыли" в одиночку, сами по себе?
Пол: Когда мы только начинали, рядом с нами были дружественные банды, с которыми мы часто делили оборудование. Мы поддерживали друг друга. Конечно, потом мы стали соперниками, потому что наша группа добились какого-то успеха... Многие из тех команд потом развалились, а мы вот продолжаем.
Звуки: К вам часто, особенно в начале карьеры, приклеивали ярлычок "post-punk revival", но я помню, что Алекс сказал что-то вроде "Мы скорее хотели быть похожими на Duran Duran, чем на Joy Division".
Пол: Дааа (смеется)... Ну как сказать, мне нравится пост-панк, это великолепный период в истории музыки: та свобода, которую дал музыкантам панк, потом передалась пост-панку, и из него вышло множество профессионалов. Но мы в то время были совсем детьми, и к тому времени, как мы собрали группу, в музыке еще много чего успело появиться, так что пост-панк - это только один из наших корней. Не хотелось бы думать, что одно узкое течение повлияло на все, что мы делали эти шесть лет.
Звуки: Ну и напоследок. Какие слова вы бы выбрали для собственного девиза?
Пол: Трудно выбрать что-то одно... Пусть будет слоган из "This is Spinal Tap": "Have a good time. All the time" (смеется).
Хотя Эндрю Уэзеролл (Andrew Weatherall) и не любит вспоминать "годы кислотные", он несомненно был одним из тех, кто ответственен за звук той эпохи. Пионер эйсид-хауса и техно, один из продюсеров уникального в своем роде альбома Primal Scream"Screamadelica", человек, чье имя, приписанное в квадратных скобках вместе со словом "mix", стало торговой маркой и знаком качества, прибывает в Москву с диджей-сетом.
Начав как журналист-фрилансер и издатель самопального фанзина "Boys Own", Уэзеролл довольно скоро влился в рейв-тусовку и сделал себе имя, ремикшировав на пару с Полом Окенфолдом (Paul Oakenfold) сингл "Hallelujah" легендарных манчестерских рок-гопников Happy Mondays. Дальше - больше. Лучше всего о том времени рассказывает Джегз Кунер (Jagz Kooner), позже основавший вместе с Эндрю небезызвестный дуэт Sabres of Paradise: "Я встретил его в одном из туалетов печально известного клуба Shoom, он попросил меня помочь ему с ремиксами. Я сказал: "Дерьмо вопрос!" Мы сделали микс на песню Джа Воббла, в которой поет Шинед О'Коннор [речь о песне Jah Wobble ft. Sinead O'Connor - "Visions of You" - прим. Звуков]. Всем понравилось. Тогда мы зарядили еще тучу ремиксов на New Order, Flowered Up, Future Sound Of London, Psychic TV и Bjork и т.д. и т.п. Всем понравилось! И тогда, в непроглядном кумаре тесной комнатушки нас осенило: мы ведь и сами можем писать музыку. Мы гении!". Sabres of Paradise распались, а Уэзеролл нашел себе нового сообщника в лице Кита Теннисвуда (Keith Tenniswood) - оба до сих пор работают под вывеской Two Lone Swordsmen - но отношение диджея к своему делу, похоже, мало изменилось. Это все тот же легкомысленный пижон с энциклопедическими познаниями, который, записав для бастиона нарочито умной электроники Warp с десяток idm-пластинок, может взять и выдать вдохновенное эйсид-роковое дуракаваляние (прошлогодний альбом "Wrong Meeting II", где Эндрю помимо всего прочего еще и поет). И, черт побери, всем нравится!
Славянофильский фолк и англофильский пост-панк, умная электроника и гоп-рэп - все новомодные музыкальные течения пока не в состоянии покрыть аудиторию, которая сравнительно недавно появилась в стране, но разрастается такими темпами, что игнорировать ее было бы глупо. Это "кидалты". Взрослые дети в возрасте от 22 до бесконечности. Беззаветно преданные игровым приставкам и мультфильмам. На работе с утра понедельника мечтающие о вечере пятницы. Те, кого просто и точно обрисовала группа Narkotiki в строке "у меня есть сега-мега и моя судьба - тусить". Те, кто очень скоро будет носить группу на руках, потому что другой такой, "своей", у них cейчас просто нет.
Собственно, слава уже опережает молодой раздолбайский коллектив на пару кругов. Поломка лэптопа, поиски нового участника, проблемы с работой и природная лень Наркотиков отодвинули их дебютный концерт на середину декабря. А песни про пуму-олимпийку и Иосифа Кобзона знай себе кочевали по сети, собирая все новых поклонников. Результат - плотно упакованный "партер" перед сценой в клубе "Gogol'" - для первого концерта более чем неплох.
Наркотики вышли на сцену вчетвером. Помимо Андрея, рифмоплета в смешной шапке-пидорке (еще один привет 90-м, коих в его текстах и так немало - жвачка "Бомбибом", тапки "Вэнс" и прочие радости), Жени, слегка сутулившегося гитариста, на долю которого также приходятся припевы песен, и парня, отвечавшего за сэмплы, живой состав был укомплектован ударником, Сергеем Ледовским из Silence Kit. Благодаря последнему и из-за проблем со звуком, в котором сэмплы безбожно глохли, Наркотики, простите за каламбур, "потяжелели" и из нью-рейверов, сшивающих демки в "народном" музыкальном редакторе Fruity Loops, превратились в панк-рокеров. Рулевым шоу был Андрей, передвигавшийся по сцене с грацией героя Брэда Питта из последнего фильма братьев Коэн и без запинки выдававший завиральные речетативы. В общем-то, поп-панк, где есть три аккорда, но все три правильные, так и должен звучать: весело, громко, нагло, насмешливо, нигилистично, на грани фола, а иногда и за гранью. За едким словом команда в карман не лезет, и это вряд ли послужит для них пропуском в насквозь рафинированный эфир наших радиостанций. Ну да группу Molotov, на которую Наркотики ужасно похожи, если не стилем, то подачей, в Мексике в лушчие годы тоже не пускали на радио. Их популярности это не вредило.
Репертуара Наркотиков пока от силы хватает на короткий 40-минутный сет, зато проходных песен в нем практически нет. Востребованным оказался даже откровенно дурацкий "Homosexualism", стебная вещь, годная разве что на би-сайд или бонус к альбому. Давно не доводилось видеть группу, на концерте которой дистанция между зрителями и музыкантами отсутствует как таковая. Пока эстеты ищут пресловутый "цайтгайст", эти парни выдают его на-гора, к тому же с отменным чувством юмора. То, что ими до сих пор не занялся ни один из лейблов или продюсеров, говорит не в пользу лейблов и продюсеров.
Влияние альбома Fear Factory"Demanufacture" на современную метал-кор-сцену трудно переоценить. Новаторский по меркам 1995 года, он и по сей день остается одним из лучших в своем жанре. В противовес командам, упаковывавшим забористые гитарные риффы в "квадраты" индустриального техно (Ministry, KMFDM, Nine Inch Nails и др.), четверка металлистов из Лос-Анжелеса при поддержке Риса Фалбера (Rhys Fulber) из Front Line Assembly предложили иную, по существу прямо противоположную схему: полировать шероховатые дэт-металлические текстуры холодным синтезаторным саундом, сообщить бас-барабанам точность драм-машины, а драм-машины программировать на бой карданов. Уже через несколько лет эту схему возьмут на вооружение десятки и сотни нью-металлических коллективов, но не один из них не сможет выдать пластинку настолько же мощную и математически выверенную одновременно.
История создания альбома не менее интересна, чем сам альбом.
-1. В 1993 году вышел EP "Fear is the Mindkiller" с шестью ремиксами на песни с дебютного альбома Fear Factory"Soul of A New Machine".
Рис Фулбер: "Делать "Fear..." было весело: мы почти ничего не смыслили в тяжелом металле, так что это был чистой воды эксперимент. Дино прилетел в Ванкувер, поставил нам диск The Prodigy и сказал, что было бы здорово соединить такую музыку с металлом".
Дино Казарес (Dino Cazares), гитарист: "Fear is the Mindkiller" во многом предопределил звучание "Demanufacture". После того, как мы его услышали, мы поняли, что затея с техно-индастриал-металлом выгорит. В то время я только-только открыл для себя европейскую музыку вроде The Prodigy или Meat Beat Manifesto. Я хотел скрестить их саунд с тем, что делали мы. Многих детишек это отпугнуло. Техно был для них чем-то наподобие красной тряпки".
Бертон С. Белл (Burton C. Bell), вокалист: "Некоторые метал-киды возненавидели "Fear...". Знаете, есть такие люди, упертые в металл до гробовой доски: "Вы же не собираетесь выпустить это дерьмо?..."
О да, они действительно собирались.
Дино Казарес: "Все, что происходило в то время в Лос-Анжелесе - мятежи, потопы, землетрясения, пожары - все это располагало к записи альбома, посвященного разрушению. "Demanufacture" как раз об этом. Кроме того мы вдохновлялись фильмами вроде "Терминатора" или "Дюны".
Рэймонд Эррера (Raymond Herrera), ударник: "Мы не хотели становиться техно-метал-бэндом, но идея с техно нам определенно пришлась по душе".
0. Fear Factory только что лишились басиста. Вакантное место по наводке Эвана Сейнфелда (Evan Seinfeld) из Biohazard занял Кристиан Уолберс.
Кристиан Олде Уолберс (Christian Olde Wolbers), басист: "Когда я шел к ним на студию, мимо проносились чопперы, я слышал стрельбу и визг сирен. Подходя к базе, я увидел на углу Вермонта машину, которая на полном ходу пролетела мимо знака "Стоп"."
Дино Казарес: "Наша репетиционная база располагалась в бандитском квартале, на пересечении Вермонта и Джефферсона. Когда начались уличные мятежи, выйти за порог и то было страшно. Владельцу помещения пришлось пришпилить табличку "Принадлежит черным", чтобы люди не разгромили ее. Это было не самое лучшее место для репетиций, но свой прикол в этом был".
1. Лето 1994 года. Для записи альбома Fear Factory выбрали Chicago Trax, студию, основанную лейблом Wax Trax!, выпускавшим Ministry, Coil, Laibach, KMFDM и других индустриальщиков. Однако обстановка в студии не располагала к плодотворной работе.
Колин Ричардсон (Colin Richardson), продюсер альбома: "Теперь, когда я вспоминаю запись Demanufacture, я понимаю, что это был вызов! Прямо в студийных коридорах люди покупали и продавали наркоту, поэтому все там сидели на измене. Но студию мы решили сменить в основном потому, что в Chicago Trax все выходило из строя. Все, что могло сломаться, ломалось".
Дино Казарес: "Тамошние компьютеры постоянно зависали, а когда они зависали, мы теряли все наработки".
Рэймонд Эррера: "Хуже и быть не могло. Я записываю партии для шести или семи песен - пол-альбома фактически - а потом выясняется, что один из микрофонов даже не был включен. Ну приехали!"
Дино Казарес: "Мы слышали электронные потрескивания и щелчки посреди партий ударных и гитар. Люди рассказывали нам, как здесь записывались Ministry, как они делали кокаиновые дорожки прямо на звуковом пульте. Эти люди умудрялись проливать на него кофе или пиво. И это страшно задалбывало. Я говорил им: "Ребят, вызовите кого-нибудь из техников, пульт починить". В конце концов, мы решили, что оттуда нужно валить".
2. Группа отправилась в Берсвилль, штат Нью-Йорк, по дороге сделав остановку в Олбани.
Дино Казарес: "Джейсон Битнер (Jason Bitner) - он сейчас барабанит в Shadows Fall - разрешил нам играть у себя в подвале. Там мы и репетировали. Джейсон - классный парень."
Кристиан Олде Уолберс: "По мне так Олбани чертова дыра, Но мы знали, что у нас в перспективе есть отличный альбом. Хороший заряд - вот что помогало группе держаться на плаву".
3. Место в Bearsville Studios освободилось в октябре 1994 года.
Дино Казарес: "Metallica записывала в ней "...And Justice For All", так что можете себе представить, как мы завелись".
Колин Ричардсон: "Студия находилась прямо посреди леса. Рядом находился Вудсток, где жило всего несколько тысяч человек."
Рэймонд Эррера: "Свои партии я записал за три-четыре дня. Остальное время просто убивал время".
4. Параллельно с Fear Factory в студии работали Faith No More (над пластинкой "King For A Day, Fool For A Lifetime") и Bon Jovi (над "These Days").
Дино Казарес: "Помню, один из звукачей Bon Jovi пришел и попросил нас играть потише. Дескать, мы им мешали! Нам было плевать на Bon Jovi, так что мы не гасили звук, пока к нам не заявился их продюсер. Он был на короткой ноге с Колином, пришлось уступить".
Рис Фулбер: "Захожу в студию и вижу, парень какой-то сидит. Я вежливо попросил его разменять доллар, а он так странно посмотрел на меня. Это был Джон Бон Джови (Jon Bon Jovi). Я подумал: "Ладно, проехали..."
5. После записи ударных у группы снова возникли проблемы с оборудованием. Казаресу никак не удавалось получить нужное гитарное звучание. На выручку музыкантам пришел весьма неожиданный ангел-хранитель.
Кристиан Олде Уолберс: "Я зашел в магазинчик, торговавший фруктами, и увидел за прилавком растафарианца. Я уставился на него и не мог отвести глаз - настолько он был похож на Dr. Know из Bad Brains [знаменитой вашингтонской хардкор-панк-группы, чьи годы славы пришлись на конец 70-х - начало 80-х - прим. Звуков]. Потом я привел туда Дино, и он с порога выпалил: "Эй, а ты часом не из Bad Brains?"
Дино Казарес: "Я поверить не мог, что Dr. Know из Bad Brains продает фрукты в какой-то лавке у черта на куличках! Я рассказал ему о наших проблемах, и он сказал: "О, я как раз недавно купил новую технику от Mesa Boogie!" - и принес ее в студию. Мы подсоединили ее к моему маршалловскому усилку, и это сработало! Потом мы дали Dr. Know какие-то деньги, хотя он их и не просил. За бесплатно прикатил нам все это оборудование!"
6. Запись альбома развела Казареса и Ричардсона по разные стороны баррикад: гитарист был одержим идеей "футуристического металла", в то время как продюсер планировал сделать из "Demanufacture" жесткую гитарную запись без единого признака индастриала.
Рис Фулбер: "В какой-то момент я понял, что у Дино и Колина разные представления о том, каким должен быть альбом".
Колин Ричардсон: "Дино постоянно давил на меня и звукоинженеров, он чуть ли не орал на нас. Мы думали: "Чем мы разгневали этого парня?" Последнюю неделю я вообще с ним не разговаривал - он пересек границу, за которой начинается откровенное хамство."
Дино Казарес: "Я сидел за пультом вместе с Колином 99,9 процентов времени. Я был готов костьми лечь за идею "Demanufacture", поэтому донимал я их изрядно".
7. Декабрь 1994 года. Закончив продакшн, Ричардсон вылетел в Лондон, сводить готовый материал вместе с группой. Без Казареса.
Колин Ричардсон: "Я сказал Roadrunner: "Пригласите в студию кого угодно, хоть Папу Римского, но с Дино в одной комнате я находиться не могу".
8. Прослушав вариант, смикшированный Ричардсоном, Монте Коннер (Monte Conner), старший агент по работе с исполнителями лейбла Roadrunner, отверг его: "Миксы Колина не были плохими, ни в коем случае. На самом деле, в его версии гитары звучали намного жестче и резче, чем на той записи, которую слышите вы. Просто в его версии были ТОЛЬКО гитары. Он оставил за скобками все электронные примочки, которые должны были сделать "Demanufacture" чем-то большим, чем обычный металлический альбом. Мне пришлось отозвать миксы Колина, а это было почти самоубийством. Мы выбились из бюджета, боссы лейбла начали орать и требовать запись. Но я знал, что в таком виде мы не можем ее выпустить. Я готов был подставить свою задницу под пули. Если бы альбом не выстрелил, группа попала бы в долговую яму: к тому времени, когда мы закончили работу над альбомом, мы вдвое превысили оговоренный бюджет".
9. Коннер попросил Фулбера и Грега Рили (Greg Reely) доработать запись. Группа вернулась в Лос-Анжелес.
Рис Фулбер: "На все про все ушло, кажется, пять недель. Я уважаю Колина, но Дино хотел получить другой звук, так что мы с Грегом взялись за работу".
Дино Казарес: "Берт переделал весь вокал, записанный в Лондоне, а потом добавил вокал в последнюю песню, "Replica". Все пошло так, как я и хотел".
Рис Фулбер: "Replica" мы пересводили три-четыре раза. Дино отлавливал на улице прохожих и говорил: "Айда в студию". В комнате отдыха сидели какие-нибудь уличные гангстеры лет по 18-19 и внедряли "ангельскую пыль". Все они тащились от Cannibal Corpse и Slayer. Такие вещи, конечно, добавляли колорита".
Дино Казарес: "Под конец мы пригласили в студию представителей лейбла и своих друзей, потушили свет, поставили кадры из "Дюны" и включили под них "Zero Signal" [позже она перекочевала в саундтрек к фильму "Mortal Kombat" - прим. Звуков]. Всем, кто был там, - а это более ста человек - начисто снесло крышу".
10. Над оформлением альбома трудился художник Дэйв МакКин (Dave MacKean): "Из всех обложек, что я делал для Fear Factory, эта была самой легкой. Я хотел связать технологию, в особенности Оруэлловские аспекты дегуманизации культуры хай-тека, с нервной системой человека. Так появился образ хребта, сплавленного с металлической пластиной штрих-кода."
11. Альбом был выпущен в июне 1995 года. Восторженные отзывы не заставили себя ждать.
Рэймонд Эррера: "Мы дали начало новому стилю, который потом взяли на вооружение многие группы: гитарный саунд, втиснутый в жесткий каркас молотящих ударных... Пресса - от Kerrang! до Metal Hammer - влюбилась в эту пластинку."
Журнал "Kerrang!": "Запись, не укладывающася ни в одну из категорий, веха в тяжелой музыке 90-х, ставшая основой нового жанра".
Стив Вай (Steve Vai): "Fear Factory не похожи ни на кого. Они заложили краеугольный камень в основание современного металла."
Дино Казарес: "Один человек сказал мне как-то раз: "Без труда не вытянешь рыбку..." Пожалуй, о "Demanufacture" лучше и не скажешь".
Слово "готика" настолько прочно вросло в музыкальный лексикон, чти никто толком уже не помнит, кто его туда подбросил. Кого называли готами в 1967 году? Какое отношение имеют черные одежды и трагический мейкап к готической литературе? Звукиисследуют корни самого мрачного направления в рок-музыке.
- Происхождение термина "gothic rock" неизвестно, но появился он задолго до становления одноименного жанра в начале 80-х. В 1967-ом "готический рок" приписывали ни больше, ни меньше The Doors, выпустившим в то время свой первый альбом. Что интересно, многие из гот-рокеров позже называли авторов "The End" в числе своих идейных вдохновителей.
- Еще одним предвестником готической культуры, повлиявшим на вкусы и эстетику таких групп как Joy Division и Siouxsie and the Banshees, был Дэвид Боуи (David Bowie), назвавший "готической" свою пластинку 1974 года "Diamond Dogs", задуманную им как саундтрек к книге Джорджа Оруэлла (George Orwell) "1984".
- Настоящие корни готика пустила в 1978-ом году, в момент зарождения пост-панка. Словечко "goth" к тому времени уже прочно вошло в музыкальный лексикон, а в прессу его подкинул Тони Уилсон (Tony Wilson), легендарный менеджер Factory Records. В интервью BBC от 15 сентября 1979 он назвал стиль Joy Division "готическим" - характеристика немедленно расползлась по рецензиям на альбом "Unknown Pleasures".
- Позже Уилсон пытался внести уточнения: "Мартин Ханнетт (Martin Hannett, продюсер "Unknown Pleasures" - прим. Звуков) описывает их стиль как "танцевальную музыку с готическими обертонами". Бернард Альбрехт как-то дал прекрасное определение слову "готика", когда описывал свой любимый фильм, "Носферату". Чрезвычайно зловещая атмосфера, внутри которой вы, тем не менее, чувствуете себя комфортно.
- Параллельно раскруткой зловещего брэнда занялись Siouxsie and the Banshees. Басист Стив Северин (Steve Severin) вспоминает в биографии группы: "Вообще-то мы называли готическим альбом "Join Hands" в то время, когда он вышел (7 сентября 1979 года - прим. Звуков), но журналисты не подхватили термин. Мы тогда зачитывались Эдгаром По и тому подобными авторами. Песня "Premature Burial" насквозь готическая, если вслушаться".
- Северин не совсем прав - обозреватель NME Ник Кент (Nick Kent), описывая концерт The Banshees в июле 1978 года, сравнивал группу со "столпами готик-рока, The Doors и, безусловно, ранними Velvet Underground". Нужно ли говорить, что свой псевдоним Северин позаимствовал из песни "вельветов" "Venus In Furs"?
- Готическая слава догнала Сьюзи Сью (Siouxsie Sioux) в 1981, после выхода альбома "Juju". "Создавать напряжение в музыке - вот, что нам удавалось лучше всего. В "Juju" есть сильная личностное начало, то, что позже подняли на щит гот-рок-бэнды. Но они использовали страх в качестве фундамента для глупой рок-н-ролльной пантомимы. В их музыке нет напряжения. В любом случае, "Juju" совсем не про тьму", - возражает дива. Так или иначе, в 1981 году на концертах The Banshees стало появляться все больше "клонов Сьюзи", пытавшихся скопировать мейк-ап певицы.
- Одним из таких подражателей оказался лидер The Cure Роберт Смит (Robert Smith), присоединившийся к The Banshees в ноябре 1982 года. Северин свидетельствует: "Однажды, когда мы изрядно набрались, он попросил у Сьюзи помаду и размазал ее по губам. Вот так он и создал свой знаменитый имидж".
- Тем временем готический маховик набирал обороты. В феврале 1981 года Стивен Эббот (Steven 'Abbo' Abbot) из UK Decay подыграл интервьюеру Sounds, хохмы ради назвавшись готом: "Мы сидели и смеялись, воображая как будем давать концерты только в церквях и выпускать пластинки в форме горгулий... А он все принял за чистую монету!" Пару месяцев спустя, в интервью Flipside, Эббот капитулировал: "Наша теперешняя лирика посвящена сексу и смерти, мистике, готике, как теперь это называется в Англии...".
- Несмотря на все старания, термин "готика" прижился в музыкальной прессе не раньше второй половины 1983 года: еще в первой половине журналисты чаще пользовались словом "Posi-Punk", сокращение от "Positive Punk" (копирайт Ричарда Норта из NME).
- Еще один человек, чье влияние на готик-рок трудно переоценить, - Питер Мерфи (Peter Murphy), основатель Bauhaus, нескромно приписывающий славу первопроходца себе: "То, что критики называют готическим жанром, вероятно, началось с Bauhaus и сингла "Bela Lugosi's Dead" в 1979-ом. А вообще готика - это журналисткий миф, придуманный для описания Bauhaus, Joy Division, вокала Игги Попа (Iggy Pop) на альбоме "The Idiot" и так далее".
- Столицей английской готики второй волны, торговой маркой который признан бит драм-машины, стал Лидс, родной город March Violets, Three Johns и The Sisters of Mercy, возглавляемой "Крестным отцом готов" Эндрю Элдричем (Andrew Eldritch). Альбом последних "First and Last and Always" в 1985 году пробился в британскую десятку, обеспечив гот-року долгую жизнь.
- Готическая эстетика вышла далеко за рамки пост-панка: из ее "шинели" вышли дрим-поп (Cocteau Twins), дет-рок (45 Grave), готик-метал (Paradise Lost, Candlemass) и дарк-кабаре (Klaus Nomi, The Dresden Dolls), не говоря о других субжанрах.
"Как вам там сидится, мудаки богатенькие?" - посреди московского концерта Faith No More вокалист Майк Паттон (Mike Patton) обратился к v.i.p.-галерке клуба "Б1". Со словом "rich" он точно не ошибся. Официально билеты на шоу были распроданы полностью, неофициально цены на них в последний момент варьировались от 7 тысяч (в партер) до 70 (в ту самую галерку). Выступление ветеранов вполне соответствовало небывалому ажиотажу: за полтора часа Faith No More прокатились по лучшим эпизодам своей карьеры, вспомнили советскую классику, а также преподали зрителям уроки хороших манер, классовой ненависти и воспитания детей. Другими словами, вернулись не понарошку.
Реюниона легендарной альт-металлической банды в мире ждали с каким-то особым отчаянием. Warner Music Group, владеющая правами на записи группы, умудрилась за 11 лет наштамповать аж 6 сборников "best of Faith No More", то есть столько же, сколько студийных альбомов числится в ее дискографии. Сетлист нынешних гастролей, гордо именуемых "Туром Второго Пришествия", по сути еще один "best of" с упором на материал "The Real Thing" ("Epic", "From Out of Nowhere", "Surprise! You're Dead!"), "Angel Dust" ("Be Aggressive", "Land of Sunshine", "Malpractice") и "King for a Day... Fool for a Lifetime" ("The Gentle Art of Making Enemies", "Evidence", "Cuckoo for Caca"). Российским зрителям, пожалуй, повезло: московский и питерский концерты FNM пришлись на окончание первой трети тура, то время, когда трудоголический раж понемногу уступает место тяге к импровизации (а с этим у группы проблем не наблюдается), а усталость от исполнения одних и тех же песен накопиться еще не успела.
Блаженный псевдо-госпел "Reunited", которым открывается концерт, оказывается замечательной театрализованной пародией на ностальгирующих рокеров-старперов. Группа, одетая в строгие костюмы и поющая о том, "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", Паттон, вооруженный старческой палочкой, и большой красный занавес, будто вынесенный из линчевского "черного вигвама". Такой декор смотрелся бы уместнее на очередном юбилейном вечере Джонни Мэтиса (Johnny Mathis) в каком-нибудь из залов Лас-Вегаса, а не концерте, куда пришли рубиться матерые хардкорщики. Становится ясно, почему Паттон до недавнего времени скептически относился к самой идее воссоединения. Никому - ну уж точно не Faith No More - не хочется возращаться "абы как" и выглядеть горсткой пенсионеров, берущихся за гитары, чтобы оплатить счета за свет и воду. К своему "Второму Пришествию" калифорнийские металлисты подготовились основательно, продумав те мелочи, которые и превращают обычный концерт в хорошее шоу. Наилучшей рекомендацией, на которую я наткнулся в интернете перед выступлением, была такая: "Сходи. Я был 15 лет назад, и мне понравилось". Faith No More удалось каким-то образом вырезать из памяти 11 лет анабиоза, пережив массу сомнительных рэпкоровых наследников.
Ностальгическая блажь с музыкантов слетает уже на "From Out of Nowhere", в конце которой Паттон, не щадя лощеного красного костюмчика, летит в толпу. Навык шоумена Паттон не только не теряет, но и, кажется, приумножает год от года. Рулить публикой он начинает на "Evidence", идущей пятой в сетлисте. "Сейчас дам тебе микрофон", - предупреждает он одного из зрителей, - "спой что-нибудь по-русски. Но только по-русски, окей?". Новоявленный дублер не теряется и поет "Все будет хорошо". В какой-то момент клавишник Родди Боттам (Roddy Bottum) замечает в толпе создание лет шести-семи от роду, сидящее на родительских плечах. Ребенок тут же становится участником концерта - бесноватый Майк учит парня звериному рыку.
Голос Паттона, раз уж о нем зашла речь, действительно феноменален. Перечисление голосовых регистров, которые умещаются в его луженой глотке, и представителей фауны, которым он может подражать, займет пару листов. При желании он мог бы ставить детские кукольные спектакли, озвучивая всех персонажей в одиночку. Но изумляет даже не то, что Майк может и пропеть томным крунерским баритоном, и зареветь простреленной навылет волчицей, а то, как легко он переходит из одного регистра в другой. Остальные его шалости - обматывание себя проводами, пение из положения лежа - меркнут на этом фоне.
Остальные музыканты (а FNM, напомним, выступают сейчас в составе образца 1997 года и "Album of the Year") на сцене выглядят не статистами, но группой прикрытия, которая в уличной разборке молча стоит за спиной своего языкастого лидера, но готова в любой момент ринуться в драку. Прикрытие Паттону понадобилось: фронтмен вдруг покидает сцену по невыясненным причинам, и его отсутствие Боттам и компания заполняют занятными инструментальными интермедиями. Сперва идет знаменитый "Popcorn"Гершона Кингсли, за ним - не менее знаменитая тема "Время, вперед!"Георгия Свиридова. Майк возвращается на сцену и начинает кашлять в микрофон, но сразу же становится понятно, что это не более чем притворство.
Faith No More, хоть и числятся среди отцов метал-фанка и нью-метала, попросту умнее подавляющего большинства тех, кто в 90-е погрел руки на их наработках. От Роя Айерса и Айзека Хэйса (Roy Ayers, Isaac Hayes) в их музыке не меньше, чем от Circle Jerks и Bad Brains. И даже переходы от бронебойных боевиков к мелодичным номерам вроде "Easy" у них получается сглаживать. "Chinese Arithmetics" Паттон по традиции открывает "мелодиями и ритмами зарубежной эстрады" - на этот раз зачитывает текст песенки Лили Аллен (Lily Allen) "Fuck You" (на недавнем фестивале в Донингтоне на ее месте была "Poker Face"Lady GaGa, а году в 90-м и вовсе "Vogue"Мадонны).
Заметив ближе к концу сета слэм, бушующий на правом фланге, Паттон принимается за воспитательную работу. "А вы, я смотрю, любите побеситься. Насилие вышло из моды, на дворе не 1998 год. Давайте просто повеселимся и уйдем отсюда в хорошем настроении. И вообще у нас дети в зале". Концерт завершила "We Care a Lot", невинные души, которым раньше приходилось довольствоваться суррогатом от IFK, были наконец отомщены. Но и это слово не было последним. Когда в зале уже заиграла фонограмма "Hurt" Джонни Кэша (Johnny Cash) и зрители потянулись к выходу, Faith No More снова вышли на сцену. "Мы поднимались по лестнице... и вдруг решили вернуться. И вот они мы", - простодушно объясняет Паттон. Вернулись - не то слово.
Это интервью мы брали с Соней Соколовой накануне (буквально за час до) концерта Сюзанн в "Б1". В исходном тексте я и Соня именуемся собирательно - "Звуки" - но здесь я решил восстановить историческую справедливость и сделать более подробную разметку.
Завтрак у Сюзанн
Сюзанн Вега умеет создавать домашнюю атмосферу: как и в ее песнях, рядом с ней вы не чувствуется себя лишним, как будто сидите не в душной гримерке "Б1", а у нее в гостях. Она спокойно реагирует на вопросы о песне "Tom's Diner" и не боится делиться сугубо личными, сокровенными воспоминаниями. Накануне концерта в Москве Звукирасспросили Сюзанн о красоте и преступлениях, больших и малых хитах, а также работе со Sparklehorse и Danger Mouse.
Сюзанн Вега (Suzanne Vega) умеет создавать домашнюю атмосферу: как и в ее песнях, рядом с ней вы не чувствуется себя лишним, как будто сидите не в душной гримерке "Б1", а у нее в гостях. Она спокойно реагирует на вопросы о песне "Tom's Diner" и не боится делиться сугубо личными, сокровенными воспоминаниями. Накануне концерта в Москве Звуки расспросили Сюзанн о красоте и преступлениях, больших и малых хитах, а также работе со Sparklehorse и Danger Mouse.
Купер: Вы написали и спели песню "The Man Who Played God" для альбома Danger Mouse и Sparklehorse"Dark Night of the Soul". Кто был инициатором вашего участия в проекте? Danger Mouse? Марк Линкус (Mark Linkous)?
Сюзанн Вега: Danger Mouse. Я знаю его с 2004 года. Тогда я только что открыла для себя Google News Alert, подумала "о, это может быть интересно" и ввела свое имя. И вдруг увидела "себя" на hiphop.com. Там было интервью с Danger Mouse, в котором он говорил, что ремикширует трек 50 Cent с одной из моих песен...
Купер: Что это была за песня?
Сюзанн: Это была "Tom's Diner".
Купер: Ну конечно!
Сюзанн: И вот, он сказал, что микшировал 50 Cent с "Tom's Diner", и меня это заинтриговало, поэтому я нашла его почту и послала ему имейл. "А можешь прислать копию микса? Хочу послушать". Прошло около двух часов, и он отписал: "Это точно ты?". Я ответила: "Да. А это точно ты?". Он ответил: "Точно". Так у нас сразу же завязалась переписка, и с тех пор мы поддерживаем связь. Он показывает мне треки, над которыми работает, я посылаю ему свои демо. Я надеялась, что когда-нибудь нам удастся поработать вместе, и наконец он прислал мне трек Марка Линкуса и спросил: "Ты сможешь записать вокал для него?". Признаться честно, это был сюрприз. Я ожидала услышать что-то вроде Gorillaz или Gnarls Barkley, что-то ритмическое. А ритмики там не было в помине. Это такая спокойная, отрешенная, немножко хипповская вещь. Я вынашивала ее в себе несколько дней, и потом стали появляться кое-какие идеи. Мы записывались, пересылали друг другу наброски, и так постепенно песня обрела законченный вид. Линкус написал музыку, а я - текст песни.
Соня: По поводу ремиксов и каверов на "Tom's Diner"...
Сюзанн: О да, этот процесс кажется бесконечным. Каждые две недели появляется новая версия, новый ремикс, новая лирика, новое что угодно.
Соня: А Вас когда-нибудь терзал "синдром одного хита"?
Сюзанн: Ну вообще-то у меня два хита! (дружный смех)
Купер: Надо сказать, что "Luka" в России большим хитом не стал, зато им стала "Caramel". Ее постоянно крутили по радио в 90-е.
Сюзанн: Бывают большие хиты, как например "Luka" и "Tom's Diner", а бывают хиты поменьше, песни, которые люди в разных уголках мира тоже хотят услышать. "Marlene on the Wall" поднималась на первое место в британском чарте (Сюзанн слегка преувеличивает - до первой строчки "Marlene on the Wall" в Британии не поднималась - прим. Звуков), но в США осталась незамеченной. Где-то больше популярна "Caramel", где-то "Gypsy", где-то "The Queen and the Soldier". На каждом альбоме будут одна или две песни, которые выстрелят и запомнятся слушателям. Так и должно быть. И честно говоря, я не очень беспокоюсь на тот счет, будет песня большой или маленькой. Я просто пою те песни, которые люди хотят услышать, и иногда прибавляю к ним более странные вещи, услышать которые никто не ожидает. Сегодня такие "странности" тоже будут.
Соня: Потенциальные хиты почему-то все время ставят на 1-ое и 7-ое месте в треклисте.
Сюзанн: CD-мышление.
Соня: Потому что даже теперь, когда люди скачивают альбом из сети, они слушают 1-ю песню, а потом перепрыгивают на 7-ую. Слушатель перестал воспринимать альбом как формат.
Сюзанн: Да, однажды я спросила дочь про альбом исполнителя, который ей нравится, и она посмотрела на меня так: "Ты о чем?" Она берет те треки, которые ей нравится, и составляет из них плейлист. Два-три года назад мы с мужем сели слушать альбом Боба Дилана (Bob Dylan). Сели в гостиной, поставили диск и прослушали его от начала и до конца. Моя дочь решила, что мы спятили. "Почему вы слушаете только этого парня? Целых 45 минут! Зачем вы тратите столько времени на одного человека?" Пришлось объяснять ей, что альбом - это своего рода заявление, которое нужно прослушать целиком. Она мыслит плейлистами. Компакт-диск для нее - это что-то устаревшее, не имеющее ничего общего с реальностью.
Соня: Возвращаясь к кавер-версиям. Некоторые из них сделаны довольно топорно, они не передают того настроения, которое изначально заложено в песне. Как Вы относитесь к таким перелицовкам?
Сюзанн: Думаю, что каверы имеют право быть и хорошими, и плохими. Я никогда не отказываю тем музыкантам, которые просят разрешение сделать кавер на "Tom's Diner". Даже если это хардкор-рэп, полный непечатных выражений и рассказывающий о насилии. Потому что это честное отображение чьей-то жизни, чьей-то реальности. Я запретила использовать "Tom's Diner" только один раз: когда меня попросил об этом какой-то порно-журнал. Я все понимаю, но зачем моей песней озвучивать такое? И я сказала: "Нет, найдите себе какую-нибудь другую песню" - и, кажется, у них не возникло проблем с тем, чтобы подыскать замену. Но остальным я даю полное право интерпретировать "Tom's Diner", как они захотят.
"Luka" - иной случай, она посвящена проблеме насилия над детьми, поэтому люди очень чутко воспринимают эту песню и эту тему. Как и должно быть. Поэтому в случае "Luka" неуместны какие-либо шутки или пародии. Хотя люди все равно будут шутить - такова их природа. В конце концов, за всеми не уследишь.
Соня: Вы как-то рассказывали о концерте Лу Рида (Lou Reed) тридцатилетней давности, который произвел на вас огромное впечатление и сформировал Вас как исполнительницу. С тех пор были ли на Вашей памяти концерты, которые могли сравнится с тем, ридовским?
Сюзанн: Пожалуй, да... (задумывается) Другие концерты Лу Рида: несколько лет спустя я была на его выступлении в "Ритце", и это было действительно сильно. Я видела Питера Гэбриела (Peter Gabriel) в "Мэдисон Сквер Гарден" в 1986-ом, и это было потрясающе. Тогда он прыгнул в толпу, и зрители начали передавать его "из рук в руки". В то время это было чем-то особенным. Это сейчас все кому не лень занимаются краудсерфингом. А тогда это было что-то вроде ноты доверия. Жест, который ломал барьеры между аудиторией и исполнителем, и он требовал определенной храбрости... Я была на концерте Стэна Риджвэя (Stan Ridgway, американский сингер-сонграйтер, лидер нью-вейв-группы Wall of Voodoo - прим. Звуков). Он нравился мне и до концерта, но в тот вечер он отправил меня в нокаут. Он был невероятно креативным, полным энергии. У Риджвея есть песня "Calling Out to Carol", и когда он пел ее, он прикладывал микрофон к уху как телефонную трубку. У него было великолепное шоу, одно из лучших, которое я когда-либо видела. И, конечно, Дэвид Боуи (David Bowie). Изумительный. Во время того концерта еще шел жуткий ливень, я помню.
Купер: Какой из Ваших концертов был самым странным, необычным?
Сюзанн: Таких было немало (смех) У нас был концерт в Генуе, на юге Италии, в день, когда в стране проходил саммит "большой восьмерки" (9 июля 2009 года - прим. Звуков). По всей Италии прокатилась волна демонстраций. И несмотря на то, что мы были за много миль от того места, где проходил саммит, когда выяснилось, что кого-то убили, демонстранты ворвались на сцену - на ней была я и мой басист Майк - эти люди вышли на сцену, развернули баннеры, начали что-то орать в микрофон... Словом, анархия. И вот так они протестовали со сцены около двух часов. В зале были две тысячи человек, и, разумеется, они негодовали. Потом пришла полиция, и мы стали продумывать план побега, но вышел промоутер, со слезами на глазах, и попросил: "Не уходите, пожалуйста, иначе здесь будет погром". Мы решили подождать, но не могли же мы сидеть там сутки. И вдруг мы посмотрели на сцену, а там никого - демонстранты ушли так, что никто не заметил. Мы вернулись на сцену, в час ночи, и отыграли еще час. На следующее утро ни одно СМИ не сообщило о вчерашнем безумии. Как будто его вообще не было.
Купер: Как Вы пишете песни? С чего все начинается?
Сюзанн: Все начинается с внутреннего голоса, который нашептывает какую-нибудь мелодию, как в "Tom's Diner" или "I'll Never Be Your Maggie May". Иногда это лирика, иногда идея, иногда образ. По-разному. Какое-то время уходит на то, чтобы записать мысли. Иначе они просто уйдут. Нужно быть восприимчивым к тем вещам, которые приходят к тебе.
Купер: А с чего началась "The Queen and the Soldier"?
Сюзанн: Стыдно признаться, но ситуация была банальной: "две королевы в одном замке". В то время я встречалась с одним человеком, и в какой-то момент я заподозрила, что он изменяет мне с другой. Так родился образ - "две королевы в одном замке", красная и белая, враждуют между собой. Глупость, конечно (смеется). Я вынашивала эту идею несколько месяцев, и вдруг мне пришло в голову убрать одну из королев, передвинуть битву за пределы замка. И затем я очень живо представила себе остальное, как будто это был фильм. Солдат стучится в дверь замка, и происходит все остальное. Странная ситуация, ведь песня получилась совсем не о двух женщинах, хотя с этого она началась. Даже для меня это загадка. Я не могу сказать вам, что именно я имела в виду, какое послание несет текст. Так и происходит с хорошими песнями, они как растения: ты можешь поливать их, но растут они сами по себе.
Купер: У Вас довольно синематографичные песни.
Сюзанн: Я люблю фильмы. В колледже у меня был театральный курс, потом несколько курсов по кино. Мне нравится создавать новые образы в песнях. Это лучше, чем просто писать "я сижу и чувствую себя вот так" или "мой бойфренд мне изменяет" (смеется). Да, это была бы самая скучная песня на свете!
Соня: Ваш последний альбом получился концептуальным. Каждая песня на нем как сцена из фильма. В этом смысле его можно сравнить c пластинкой "Breakfast in America"Supertramp...
Сюзанн: О, "Breakfast in America" - отличный альбом.
Соня: ... и он совсем не похож на предыдущий, "Songs in Red and Gray", который был почти интимным.
Сюзанн: Мне показалось, что он был слишком личным, слишком печальным. Меня стали донимать вопросами о бывшем муже, дочери, и так далее... Мне захотелось снова выйти в реальный мир, написать о Нью-Йорке, создать мозаику из маленьких кусочков, которые, будучи сложенными вместе, дадут новый контекст. Вот как я это себе представляла, и, пожалуй, мне удалось достичь поставленной цели. По крайней мере, меня перестали засыпать вопросами, от которых меня уже тошнило (смеется). Некоторые люди чрезвычайно грубы, особенно в Штатах. (понижает голос) "Расскажите о вас с Митчем". Так, минутку, во-первых, его зовут Митчелл (Mitchell Froom, бывший муж и продюсер двух альбомов Сюзанн - прим. Звуков), даже его мать называет его Митчелл, так что нечего тут панибратствовать... Все это было так глупо, и я сказала "Довольно". Все, что вам нужно знать, на альбоме. Это странный способ покончить с прошлым: ты выносишь свои переживания на публику, а это значит, что они аукнутся тебе новой болью.
Соня: Как проходила запись "Beauty & Crime"?
Сюзанн: "Красота и преступление" - это то, чего я хотела достичь и в музыке тоже, не только в текстах. Мягкое оркестровое звучание, как в саундтреках к фильмам 70-х. И в то же время, безумное ремикшированное полотно. Danger Mouse был бы идеальным продюсером. Или Фил Рамоун (Phil Ramone, композитор и продюсер, работавший с многими музыкантами, обладатель 15 "Грэмми" - прим. Звуков). Но он посмотрел на наш бюджет и сказал: "Могу поработать с вами неделю" (смех). Я ответила: "Спасибо большое, но из этого ничего не выйдет". В результате продюсером стал Джимми Хогарт (Jimmy Hogarth). Мне понравился трек "Breathe Me", который он сделал для Sia, в нем очень красивые струнные и такие резкие ударные. Это то, чего я хотела. Мягкость - beauty, ремикширование - crime.
Под концерт Eleanoora Rosenholm, как выяснилось, в "Икре" выделили компактный зальчик на втором этаже, там, куда обычно транслируется происходящее на большой сцене этажом выше. Размеры сцены, а также тот факт, что на гастролях группа расширяется до семи человек, внушали серьезные сомнения в том, что финны приехали в полном составе. И действительно - в зал выходят шестеро. Задний ряд заполняют ударник, гитарист и басист, вставший к зрителям в пол-оборота, причем спиной (выбрать другой "ракурс" не позволяет нехватка места). Вперед выдвинуты два клавишника - один из них, Юусси Реунамяки (Jussi Reunamaki), колоритный бородач с шевелюрой, выполняет в основном декоративную функцию - и вокалистка Ноора Томилла (Noora Tomilla), перед которой установлен пюпитр с текстами. Ноора, хрупкая татуированная девушка в летнем платье, опоясанном красным кушаком, начинает отсчет, перечисляя названия стран, в которых успела побывать группа. "... Элеаноора в России... Элеаноора из Финляндии". Поехали.
Стартуют финны бодро и ходят с козырей: уже второй звучит "Ambulanssikuskitar" (про поездки на карете скорой помощи), уже третьей - "Japanilainen puutarha" (как нетрудно догадаться, "японская"). К третьей песне становится понятно, кто сегодня командует парадом - это клавишник Паси Салми (Pasi Salmi), поющий бэки и регулярно взрывающий и без того оптимистичный инди-поп прог-роковыми трелями а-ля Рэй Манзарек (Ray Manzarek). Ноора держится скромно, нервно поправляет микрофонную стойку, с публикой общается мало (в середине концерта признается, что "лажает, когда говорит"), часть партий пропевает, часть - проговаривает, но ближе к концу все чаще дает чуть-чуть зажатую версию Бьорк (Bjork), совсем юной, периода Sugarcubes.
Нельзя сказать, что живьем Eleanoora Rosenholm представляют что-то совсем уж бесподобное: так вполне могут играть москвичи Dsh! Dsh!, харьковчане Lюк или даже самарцы Cheese People (и в каком-то смысле, все три команды что-то похожее и играют). Они совершенно точно не соответствуют "сказочному" образу. Чтобы представить басиста Туро Синкконена (Turo Sinkkonen), покидавшего зал с бычком в зубах и банкой пива в руке, в антураже туманных финских лесов, нужно поистине буйное воображение. Какие уж тут древесные эльфы и озерные нимфы? Eleanoora Rosenholm легко вписались бы в фильм Каурисмяки. Их магия - сугубо бытовая, их очарование - это очарование домашнего драмтеатра, разыгрывающего маленькие трагедии. Но в тот момент, когда они раскочегариваются, входят во вкус и начинают легко, как из одной клетки "классиков" в другую, прыгать из ретрофутуристического синт-попа прыгать в сифмо-прог, затем в j-pop собственного производства, а под конец выдают и вовсе зубодробительный спейс-фанк, на них любо дорого посмотреть.
Новость об отмене концерта пришла едва ли не сразу после того, как я поставил этот анонс. Но, черт возьми, мне нравится этот текст, так что, пожалуй, стоит запостить его здесь на память. Суть самурая
В одном их эпизодов фильма Джима Джармуша (Jim Jarmusch) "Пес Призрак: Путь Самурая" герой Фореста Уитейкера и выросший невесть откуда "самурай в камуфляже" встречаются посреди улицы, обмениваются приветствиями и расходятся, "сохранив взаимное уважение". Практически ту же сценку можно будет наблюдать в "Икре" в конце июня. C разницей в два дня в клубе выступят патриарх японского хип-хопа DJ Krush и тот самый камуфляжник, RZA. Эти двое что-то вроде "инь" и "ян": один, впечатлившись легендарным хип-хоп-муви "Wild Style", стал прививать идеи черных братьев японской музыке; другой, насмотревшись кун-фу-боевиков, сделался афро-самураем и ввел восточную этнику в обязательную программу хип-хопа. Впрочем, этим заслуги Роберта Фитцджералда Диггза (Robert Fitzgerald Diggs) отнюдь не исчерпываются.
Пусть следующая реплика не прозвучит как камень в огород почившего Ol' Dirty Bastard, но если в Wu-Tang Clan и был незаменимый человек, то это, конечно, RZA. Именно он правит, порой жесткой рукой, странноватой рэп-группировкой с момента ее сущствования, именно он не дал ей захлебнуться в собственном жире в 1997 году ("Вот Майк Тайсон - достиг славы и бросил тренироваться. Никогда нельзя бросать тренировки."). Он и правда чем-то похож на босса преступного клана: работает тихо, не светится и вмешивается в бизнес только тогда, когда его присутствие необходимо. Его стиль продюсирования - целая веха в истории хип-хопа. И несмотря на то, что молодые и хваткие коллеги вроде Swiss Beatz и T-Pain отдавили ему все пятки, людей его калибра в бизнесе можно пересчитать по пальцам рук.
Единственное поприще, на котором RZA, мягко говоря, не преуспел, - создание комического альтер-эго Bobby Digital. Образ "гламурного подонка", на которого девки слетаются как мухи на... мед, жигана, у которого карманы ломятся от бабла, отбитых у врагов золотых коронок и эгоцентризма, мало того, что растиражирован до нельзя, так и еще и упорно не идет Диггзу. И тут будет уместно вспомнить другой фильм, к звуковому оформлению которого RZA тоже приложил руку. В финале тарантиновского суши-вестерна "Убить Билла" персонаж Дэвида Кэррадайна объясняет, что Супермен в отличие от героев других комиксов Суперменом был всегда, а человеком только притворялся. С RZA та же история. Он - самурай от хип-хопа, который иногда хочет, чтобы его считали заурядным рэппером.
Со времени первого появления Korn в России прошло почти 4 года. В тот раз их приезд был приурочен к запуску канала A-One, и зрители после концерта в "Лужниках", отмечали тогда колумнисты, были исполнены такой решимости, что могли взять Зимний Дворец штурмом. В 2005 году Джонатан Дэвис (Jonathan Davis) передвигался по сцене с уверенностью коронованного чемпиона Всемирной Федерации Рестлинга, сверкая татуированными бицепсами и небритыми подмышками. Под сводами "Лужников" гремела классика Queen и Metallica. И вот лето 2009-го. Особого повода для нынешнего концерта не нашлось (да и был ли он нужен, если Зеленый театр все равно оказался забит под завязку?), запал публики не иссяк. Джонатан Дэвис по-прежнему щеголяет в своем фирменном наряде "смесь шотландского с калифорнийским": черная майка, гольфы, юбка цвета хаки (не килт, юбка!). В "Coming Undone" он по-прежнему поминает квиновскую "We Will Rock You", а потом дело доходит и до второй части "One". Подмышки Дэвиса все так же небриты. Но, как говорил Нео, что-то изменилось.
Карьера Korn состоит из множества этапов. От уровня небольших клубов они поднялись до уровня вожаков собственного фестиваля "Family Values", шагнули в мейнстрим, за наградами MTV и "Грэмми". Был и период рок-н-ролльной мании величия, с пристрастием к микрофонным стойкам работы мастера Гигера. Был период рискованных экспериментов и акустических концертов с участием Роберта Смита (Robert Smith). В 2009 году, к началу тура "Побег из студии" (где Korn работают не только над номерным альбомом, но и над сборником каверов), в жизни команды из Бейкерфилда наступил штиль. Долги оплачены, итоги подбиты, тылы прикрыты 30 миллионами проданных дисков и двумя десятками крепких хитов - с таким запасом можно и ядерную войну пересиживать. Новые песни только готовятся. Старые играны-переиграны сотни раз.
Нынешний звук Korn - это без пяти минут индустриально-готический металл, с тяжелой маршевой поступью, с пространными проигрышами на клавишных, но без пафоса, присущего Тренту Резнору (аскетичность концерта подчеркивает простецкий "задник" с логотипом группы на черном фоне - других декораций в шоу не предусмотрено). Наибольшей творческой свободой на сцене наслаждается новичок Рэй Лузье (Ray Luzier), от души лупящий по барабанам, активно переговаривающийся с драм-техником и раз за разом выдающий сольные пауэр-металлические сбивки. Филди и Манки (Reginald "Fieldy" Arvizu & James "Munky" Shaffer), оба раскрашенные под капитана Джека Воробья, высекают железобетонные риффы с подчеркнутой отстраненностью. Это не концерт Mogwai, конечно, но свой ритуальный оттенок у происходящего имеется.
Альбому "Korn" в октябре исполнится 15 лет. о чем группа не забывает. Не то чтобы Korn наложили вето на материал первых четырех студийников (то есть до "Issues" включительно) - в дело идут и "Somebody Someone", и "Freak on a Leash", и "Falling Away From Me", - но песням 2000-х годов "кукурузники" отдает явное предпочтение. В новый, готический контекст отлично укладываются песни с не особенно любимого фанатами диска "Untouchables" ("Here to Stay", "Thoughtless"). Оно и понятно. Дэвис, бывший некогда воплощением "teenage angst", запуганный большой ребенок, мучимый детскими страхами и ищущий спасения в порнографии и антидепрессантах, излечился от душевной болезни. Ему больше не к лицу петь "All Day I Dream About Sex" - чего о нем мечтать-то, если у тебя есть жена-порноактриса? Напротив, исполненный во время "анкора" кавер на "Another Brick in the Wall"Pink Floyd (в трех частях), несмотря на вчистую запоротый Манки гилморовский соляк, соответствует сегодняшним Korn как нельзя лучше. Дэвис и зрителями командует как опытный вояка армейской частью, без показного рвения, характерного для молодых командиров: "руки поднять!", "средний палец показать!" "а теперь [перед "Y'All Want a Single"] скажите Fuck That!". "Got the Life" предваряет угрожающее объявление: "А если вы не знаете текст этой песни, значит никакой вы не фанат Korn". Я могу ошибаться, но таких в Зеленом театре, кажется, не было совсем. Вольно, солдаты.
Глотка Дэвиса (на минутку, страдавшего астмой) не дает сбоев. Но старые слова поменяли свой смысл. "Господь сказал мне, что я уже получил свое" ("Got the Life") - это больше не отчаяние закомплексованного подростка, это признание человека среднего возраста, застолбившего свой участок в жизни. В волынку Джонатан, само собой, подудел, но ожидаемого продолжения в виде "Shoots and Ladders" не последовало. Тем, кто до сих пор ждет от Korn детских считалочек, пора повзрослеть.
Пианино напилось, а не я Два с половиной часа алкогольного КСП от главного бузотера английской рок-сцены. Накануне концерта Пита Доэрти (Pete Doherty), кажется, только ленивый не обмолвился о символическом ребрендинге артиста - он-де теперь не Пит, а Питер - намекая не то на взросление "анфан террибль", не то на начало новой жизни, свободной от злоупотребления производными опия. Так или иначе, времена, когда вопрос "Когда же наконец умрет Пит Доэрти?" стоял ребром, остались позади (в прошлом году острословы The Indelicates эту тему закрыли окончательно). С тех самых пор у бедового англичанина остался должок перед московской публикой, в ноябре 2006 года так и не дождавшейся визита Babyshambles из-за того, что фронтмена группы в очередной раз приняли с наркотическим коктейлем на кармане. В "Б1" долг был не просто возвращен, а возвращен с процентами.
В столицу Доэрти приехал с сольным концертом. Без оркестра. Один. В рамках турне в поддержку альбома сентиментальных баллад"Grace/Wastelands", хотя повод был скорее формальным. За весь вечер - а выступление Пита растянулось на два с половиной часа - он не сыграл и половины сольника. Зато охотно прошелся по репертуару The Libertines ("Don't Look Back Into the Sun", "What A Waster", а также добрую половину эпонимной пластинки), вспомнил лучшие из своих "детских шалостей" ("Delivery", "UnBiloTitled", "Fuck Forever", "Albion", "There She Goes") и перевыполнил обязательную для текущего тура программу каверов (в их числе оказался фанатский гимн ФК "Вест Хэм Юнайтед" "I'm Forever Blowing Bubbles").
Московские британофилы обеспечили "Б1" почти 100-процентную заполненность, хотя среди публики легко угадывались островки "пассажиров", для которых Доэрти скорее персонаж желтых хроник, нежели музыкант. Не уверен, что в случае отмены концерта в последний момент по столице прокатилась бы волна самоубийств, но что-то нехорошее точно случилось бы: большая часть зрителей смотрела на сцену с тем священным трепетом, с каким правоверные католики смотрят на Папу Римского. Квинтэссенцией напряжения, царившего в зале, стало предупреждение, вынесенное каким-то юношей своей девушке: "Тише! Не спугни!".
Доэрти, вышедший на сцену в наряде "Выпускник 2009" (безупречный костюм модника был перевязан белой лентой) и с нелепой связкой баранок в руках, напротив, чувствовал себя чрезвычайно раскованно. Шатался по сцене, курил сигареты одну за другой, глушил водку "Алтай", на жутком кокни разговаривал со зрителями, принимал подарки и записки, примеривал шляпы - словом, делал все то, чего от него ждали. Ну и пел, конечно, не без этого. Сознательная часть концерта закончилась через полтора часа после начала. За ней последовала часть бессознательная. К Доэрти, выкушавшему к тому времени довольно много спиртного, подошел кто-то из его роудиз и поинтересовался состоянием своего подопечного. Музыкант обнадежил: "Говорят, пора закругляться. О вас заботятся. Мне-то что? Я могу играть, пока водка есть в бутылке". Пацан сказал - пацан сделал. Алкогольный КСП продолжался еще час. Пит выполнял заявки, прилетавшие из зала ("Питер, сыграй, пожалуйста, "Алджион"... Не, серьезно, тут так и написано - "Алджион"!") и вспоминал любимые нетленки - от "I Wanna Be Adored"The Stone Roses до джексоновской "Billie Jean" и "Twist and Shout"The Isley Brothers. Фурор произвела грянувшая нежданно-негаданно "Wonderwall".
Закончился концерт не менее ударно: окончательно дошедший до кондиции Пит ловким движением руки отправил в зал гитару и был таков.
При том, что Доэрти - сонграйтер талантливый, но не великий, а исполнитель, прямо скажем, средней руки, он здорово пользуется козырями, которыми наградила его природа: шарм, чувство юмора и умение "проигрывать с улыбкой на устах" (собственно и песни его почти всегда об этом). И в этом, пожалуй, состоит его главная ценность для истории. Он, в гораздо большей степени, чем Том Йорк или там, Сергей Шнуров, олицетворяет собой целый пласт городских эстетов, избалованных и инфантильных бездельников, поглощенных прокрастинацией. Героическая рок-н-ролльная смерть им явно не грозит, но навык по-своему красивого прожигания жизни у них не отберешь. Как пел когда-то напарник Пита, Карл Бара (Carl Barat): "Я выживаю, пою свою песню, люди говорят мне, что я неправ... А и х..й с ними".
(дурацкая шутка, я знаю, просто в этот час не придумал другого способа обыграть слово rockumentary, а речь в посте пойдет именно о них)
quietLOUDquiet (2006) Документалка о реюнионе Pixies от режиссеров Стивена Кентора и Мэттью, извините, Галкина.
Авторы рокьюментари с потрясающей регулярностью наступают в одну и ту же лужу, полагая, что сам по себе рок-герой является достаточным материалам, а от них только и требуется, что бегать за героем и фиксировать, фиксировать, фиксировать. Конечно, если героем является человек вроде Джи Джи Аллина, эта схема прокатывает, но в остальных случаях - нет. Вот и Pixies, как назло, не делают в кадре ничего особенного и не произносят ничего такого, что хотелось бы тут же переписать в альбом. Чем они занимались после развала группы? Да тем, же что и обычные люди: создавали семьи, растили детей, избавлялись от нехороших привычек и обзаводились новыми хобби. Вот они собираются снова, вот они репетируют, вот они дают концерты... Ну да, я в курсе, что музыкальные группы репетируют и дают концерты. Мне уже сказали. За 85 минут режиссеры не дают ни единой зацепки, почему четыре человека, которые и ладили-то не очень здорово, смогли стать одной из важнейших групп современности. Ни единого ключика к какой-либо внутренней химии. Даже славное прошлое группы дается вскользь, титрами. В интервью журналу Q в 90-х Уильям Рейд из JAMC произнес историческое: "Умереть за рок-н-ролл? Да ну нахуй". Pixies, похоже, "умирать" хочется и того меньше. И простить им это можно, но смотреть об этом полнометражное хоум-видео совсем неинтересно.
Thanks For Your, Uhh, Support (2008) Документальный раздел DVD-видеографии Garbage "Absolute Garbage".
Вот здесь полный порядок и с историей, которую, наверное, все-таки нужно считать закрытой, и с авторским углом зрения. Часовая зарисовка, логически разбитая на 4 этапа / 4 альбома. Стройный и связный рассказ о группе, не скучный даже для тех, кто знает о группе все или почти все. Заездам в Россию, что приятно, тоже уделено внимание. Фильм ценен уже одной только сценой, в которой Garbage рассматривают в подземном переходе в центре Москвы mp3-сборник со всеми своими альбомами и бисайдами. Лицо Бутча Вига в этот момент выдает сразу два выражения: "Я горжусь нами" и "Нас кто-то жестоко наебал". Смешное, правдивое и лишенное ненужного фанатизма часовое видео о том, что "дерьмом ты не был, но и до вершин не добрался. Как Тоттенхем".
(Будем считать, что этот пост является проплаченной рекламой фестиваля рокьюментари, который проводит "кино без границ". Ну то есть, если мне за этот пост и правда кто-то заплатит, будет просто отлично.)
Люди, интересующиеся делами Трента Резнора, наверняка давно в курсе, что NIN поедут вспоминать молодость в компании с Jane's Addiction. Трент с большой теплотой вспоминает первую Лоллапалузу (1990), хотя и не вдается в подробности.
Зато подробности того феерического шапито хорошо помнят Siouxsie & the Banshees, которых Перри Фэррелл и Дейв Наварро были счастливы заполучить в лайнап ("Поначалу я даже не знал, как выглядит Сьюзи, но уже тогда я мечтал с ней переспать", - Наварро) . Вот пара отрывков, уродовать их переводом совесть не позволяет.
Budgie: "They [NIN] used to smash their guitarsup on stage, but each day before the show they'd go out and buy cheap ones to abuse. When they were about to leave the tour, the crew from other band secretly swapped the guitars so they ended up smashing the expensive ones by mistake. Nine Inch Nails were wondering why it was taking so long as they were blithely destroying thousands of dollars' worth of their own equipment."
Jon Klein: "The best gig was in Denver, Colorado, when we were playing 'Helter Skelter'... Halfway through the song, this apparition suddenly appears from the wings and it's Gibby Haynes - six and a half feet and dressed like a transvestite. He starts stripping, and when he gets down to his knickers, he whips out this massive erection with a Dr Pepper can taped to his knob!"
Severin: "He looked like Norman Bates' mum with a shotgun. And he did absolutely nothing except, of course, left off his shotgun. It was hilarious to see him behaving like that in front of 30,000 people."
О, оказывается, вместе с Gorillaz Soundsystem 13 марта приедут Layo & Bushwacka. В принципе, ничего особенного: дуэт диджеев из клуба "End" играет средней степени банальности тек-хаус. Но были, были у них свои жемчужины. Прежде всего ремикс на "Isn't This A Lovely Day", услышав который первый раз, я кинулся строчить Нуждину на радио "Максимум" письмо из серии "Блячтоэтобыло???" Они же через год отметились миксом на "Angel Eyes" все той же Эллы Фитцджеральд. И снова 10 из 10.
И ведь есть-то ремесленники ремесленниками. Но в руках их более искушенных коллег (возьмем для примера De Phazz) песни (сэмплы из песен) Фитцджеральд превращаются в заурядный до зевоты лаунж. А тут самый настоящий трип-хоп, от которого не то, что по коже - по костям мурашки бегут. Словно у Layo & Bushwacka есть какой-то специальный орган, позволяющий чувствовать и ретранслировать мрачную, потусторонюю совершенно красоту этого могучего голоса.
Раз уж мы стали разбирать на винтики сэмплоделику 90-х годов, вспомним и эту волшебную вещь Идриса Мухаммада с почти твинпиксовским названием. Кажется, это один из любимых сэмплов Dust Brothers - им открывается "Paul's Boutique", им же он закрывается, а через 10 лет они его и в "Бойцовский клуб" впендюрили. Ее же использовал Норман Кук в "The Weekend Starts Here". Словом, живая, востребованная классика. А вот она почти целиком.
А совсем целиком - здесь. Вам нужно быть знатоком джаза, чтобы сказать, что она обалденная?
Wild Style Чарли Эйхерна, первый фильм о хип-хопе, оказался чрезвычайно трогательным и простодушным. Собранная на коленках документалка-визитка о "старой школе" (еще, кажется, до скрэтчей Grand Mixer DXT в "Rockit"), неумело притворяющаяся игровым кино, то есть такой мокьюментари наоборот. Сюжет банален до нельзя: будни юного бомбилы-граффитчика, скрывающегося - не особенно успешно - под маской "Зоро". В какой-то момент на его след выходит журналистка с платиновым перманентом (эта роль явно предназналась для Дебби Харри, но та, видимо, отказалась) и приезжает в Бронкс, где у нее глохнет машина. Ее окружают дети, "блонди" угрожает вызвать полицию и интересуется, нет ли тут по близости граффитчиков. И тут происходит чудесное: черные мальчишки говорят "конечно!" и толкают машину с журналисткой до нужной улицы, буквально как Льва Толстого в санях.
Еще один показательный эпизод: один из МС, выигравший подпольный батл, с гордостью показывает друзьям приз - бутылку шампанского. Говорит: "Погнали праздновать! возьмем лимо, девочек, снимем президентский люкс, отметим". И, натурально, едут праздновать - в гостиничный номер, который выглядит как советская коммуналка.
Вот так, главное - не иметь миллион долларов, главное чувствовать себя на миллион. И поэтому их нельзя победить.
Кортни Тэйлор-Тейлор от лица The Dandy Warhols, чей последний альбом был втоптан в бетон и понравился, кажется, только мне одному, рассказывает Кваетусу о своем опыте общения с мэйджором. Заголовок соответствующий: "Возьми независимый курс, если лейбл на*бывает". Почитайте, очень занятная история, которую, в принципе, могли бы поведать сотни групп, от Sonic Youth до Radiohead.
И все-таки есть в этом какое-то непристойное кокетство: буквально каждый музыкант, у которого истек контракт с мейджором, спешит поднять вверх кулак освобожденного раба и произнести что-нибудь свободолюбивое для прессы. "Мейджоры? Никогда в жизни".
Если взглянуть на прошлогодний список "25 лучших независимых альбомов за 25 лет" (Entertainment Weekly is to blame), нетрудно заметить здоровенную дыру, образовавшуюся в инди-роке с начала 90-х. (Опустим феномен Pavement, его до сих пор не могут объяснить, но Built to Spill, Archers of Loaf и Sleater-Kinney - это кто вообще?) Дыра образовалась в тот момент, когда после негласной войны в 80-х инди-рокеры и мейджоры повернулись друг к другу лицом. Повернулись во имя общей любви - к деньгам. Кто-то правда верит, что Тому Йорку приставляли пистолет к виску, требуя подписать контракт с Capitol? Едва ли.
Тейлор-Тейлор тоже по-своему прав, приводя в пример типичную бюрократическую западню, в которую его группа попала не по своей воле (в двух словах: на место A&R-менеджера "уорхолов" после "13 Tales..." пришел самодур, который плевать хотел на мнение своих подопечных). Но после многих лет отличной дистрибуции, больших промо-компаний и - какого черта - неплохих гонораров, пинать тех, кто тебя всем этим обеспечил, по меньшей мере, бесчестно. Особенно тогда, когда ты уже обзавелся внушительной фан-базой, которая способна тебя кормить.
Лишний раз убеждаешься, что инди-мифология мертва, как сериал "Стар Трек", и к тому же лицемерна. Не бывает "злых мейджоров" и "добрых инди". Есть энтуазиасты и расп**дяи. Есть профи и профаны.
